Сайт PRM.ru опубликовал воспоминания моего дяди, ветерана и инвалида войны.

Для меня он всегда был просто дядя Жора, 30 апреля мы поздравляли его с 85-ти летием, через два дня будем поздравлять с Днём Победы. Поскольку я сам не удосужился написать про него, то делаю просто перепост с ПРМ, т.к. там написано нормально.

Дважды воскресший Георгий Шевцов: «Самая большая награда, что я остался жив в прохоровской мясорубке»                              

В преддверии 65-летии победы в Великой отечественной войне портал PRM.RU взял интервью у участника войны, прошедшего кровавый бой под Прохоровкой и освобождавшего Киев, Георгия Семеновича Шевцова.

Война

Воевал я не много. Поэтому я считаю себя каким-то странным участником войны. Многие ветераны, с которыми я сталкивался прошли всю Великую Отечественную с начала и до конца. Я же был призван только 10 января 1943 года, а уже 14 мая 1944 года был уволен в запас.

За это время я успел побывать на Курской дуге, участвовал в историческом сражении под Прохоровкой и освобождал от немцев Киев.

После призыва я сразу попал в пермское пулеметно-минометное училище. Добился того, чтобы меня скорее отправили на фронт рядовым. Прямо с поезда в бой. Мы выгрузились, нас построили, распределили по частям, и мы пешим маршем отправились в путь длиной 100 км до своего полка. Когда дошли до места дислокации нашей дивизии, оказалось, что она уже на марше к Прохоровке. Нам пришлось уже с полной боевой нагрузкой пройти еще 140 км. Те позиции, на которых нам надо было обороняться, уже были заняты немцами, пришлось обустраивать для обороны высоту 222,6 у хутора Веселый. 10 июля на нас вышли передовые отряды дивизии СС «Мертвая голова». 12 июля, когда немцы подтянули резервы, танковая дивизия перешла в наступление.

В нашей 5 гвардейской армии не было ни одной единицы бронетехники. Все, что мы могли противопоставить немцам, — противотанковые пушки 45 калибра, которые не пробивали броню большинства вражеских танков, противотанковые ружья и бутылки с зажигательной смесью.

Тогда я чувствовал, что на нас шла целая армада танков. На каждый километр прорыва немцы вводили не менее 100 танков. За каждым танком шли не менее 300 человек солдат и офицеров. Каждый танк поддерживался не менее 6 стволами тяжелой артиллерии. И наконец каждый танк прикрывался с воздуха одним самолетом.

Эту мощь я увидел днем 12 июля. Но сначала была жуткая бомбежка. С 8.30 утра до 1.30 дня нас непрерывно бомбили 130 самолетов. Скопление людей и техники было колоссальное. Когда я смотрел на это, мне казалось, что движутся не отдельные танки, а целая стена.

Немцы были настолько уверены, что советские солдаты побегут, только увидев такую армаду, что даже специально посылали самолеты-разведчики, которые должны были следить за бегством наших войск. Но мы не дрогнули.

Много мифов было создано о Прохоровском сражении. Недавно вышла книга Соколова, который доисследовался до того, что авторитетно заявил о маленьких потерях немцев в бронетехнике — всего 5 танков. Наши же, по его выводам, превышали 500. Этого не могло быть: только на моих глазах были подбиты 12 танков противника.

Наш Ротмистров, командующей 5 танковой армией, сочинил миф о «двух танковых армадах, которые проскочили друг друга и, развернувшись, начали стрелять почти в упор». Тоже легенда, хотя и красивая. 12 июля немцы внимательно следили за продвижением наших сил: закопали и замаскировали свои танки, выставили тяжелую артиллерию, и, как они пишут, спокойно нейтрализовали русские танки. Их «Тигры» и «Пантеры» поражали наши танки с дистанции в 2 км. «Т-34», чтобы нанести урон танкам противника, требовалось выстрелить с расстояния в 300 метров.

Положение было отчаянное, ведь та высота, на которой мы приняли бой, была в 3 эшелоне обороны нашего фронта. Если бы ее окончательно сломили, то ударили бы в тыл Центральному фронту и взяли Курск.

День начала Прохоровского сражения — 12 июля 1943 года — стал моим первым днем на фронте, моим первым боевым крещением. Бой был очень жестоким, наша 95 гвардейская стрелковая дивизия на участке 3-4 км только за эти сутки потеряла 3326 человек (3334 человека — по воспоминаниям ветерана Великой Отечественной войны генерал-майора Г.А. Олейникова, прим. редактора).

На нашу дивизию на высоту 226,6 у хутора Веселый наступала танковая дивизия СС «Мертвая голова». В тот день у нее в строю был 101 танк. На этой высоте мы их и встретили…

Встретили организованно, хорошо поработали, но несмотря на все наши усилия, они вскарабкались на высоту и начали утюжить наши окопы и траншеи. Немецкие танки, проходя через наши позиции, стремились уничтожать живую силу, в первую очередь пулеметчиков — таких, как я.

К вечеру от нашего взвода остался только наш пулемет, и при нем остались в живых только я и мой товарищ. Когда мы увидели, что на нас едет танк, мы успели упасть на дно окопчика и как-то остались живыми. Танк прокатился по нашей пулеметной ячейке, раздавил пулемет, нас придавило развороченным пулеметом и засыпало землей. Бой стих, немецкие танки отправились дальше.

Ночью командующий нашей 5-ой гвардейской армией отдал приказ освободить высоту. Для этого собрали всех, кого можно было отправить: поваров, штабных, саперов и резерв. До нас дошла и освободила нас — единственных, оставшихся в живых на высоте — особая 109-ая рота автоматчиков. Им удалось выбить немцев, но практически вся рота погибла.

Нас откопали из заваленного землей окопчика. Я был цел и невредим, но домой уже ушла похоронка. До сих пор мое имя написано на стеле у братской могилы у хутора Веселый. Я много раз ездил — просил убрать, но так и не замазали до сих пор.

В последних числах июля меня легко ранило в ногу, и я попал в госпиталь. Уже через месяц я снова был в строю и попал на курсы младших лейтенантов. Нас готовили командирами пулеметных взводов. Мы одновременно учились и воевали, двигаясь вместе с фронтом в сторону Днепра. Вскоре потребовалось освобождать Киев.

Нас, курсантов, выделили в особый отряд. Мы форсировали Днепр южнее Киева, через остров Казачий, и перерезали пути отступления немцев из города. 6 ноября 1943 года мы вышли на окраину Киева и там встретили бегущих из города немцев, их было до батальона (300-600 человек, прим. редактора), а нас 5 человек. Завязался бой, трое из нас были убиты, я тяжело ранен, а вот пятому посчастливилось выйти из боя без единой царапины. На этом мой боевой путь был закончен.

Ранение

Ранение было у меня очень тяжелое. Госпитали отстали, были где-то за Днепром. Мои боевые товарищи определили меня к каким-то местным жителям. Я только помню, что меня положили в кровать на пуховую перину, я в ней утонул и потерял сознание. Пролежал я там где-то с неделю, пока в конце концов меня не определили в госпиталь, который собственными силами оборудовали киевляне.

Справка о ранении Георгия Шевцова. Фото PRM.ru

У меня было ранение руки — попало 4 пули, одна из которых была разрывная. Рана была открытая, мне раздробило кость. До 1958 года я привязывал дощечку к руке, чтобы кисть не переломилась. Вскоре после перевода в киевский госпиталь у меня началось заражение крови — газовая гангрена. В организованном киевлянами госпитале меня положили в коридор, совсем не было места. Врачей в этом госпитале не было — была одна медсестра и один фельдшер, медикаментов тоже не было. Когда я пришел в себя, фельдшер попросил меня дать подписку о том, что я согласен на ампутацию руки, вместе с плечом. Я не согласился, кому я нужен без руки? Если бы я попал в настоящий госпиталь, меня бы никто и спрашивать ни стал — отрезали руку, и дело с концом. А так мне повезло.

В какой-то момент фельдшер посчитал, что я уже умер, и меня опустили в подвал, где была мертвецкая. Утром бабушка-старушка, которая мыла полы в госпитале, спустилась в подвал, забрать тряпки с ведрами. Она услышала, что я застонал, и со страху пулей вылетела из подвала. Пришел фельдшер, разобрался в чем дело, и меня снова перевели в коридор.

В этом госпитале я пробыл дней десять, появилась угроза, что немцы могут отбить Киев, поэтому меня в спешном порядке отправили в тыл. Ранение было настолько тяжелым, что меня никто не хотел принять в госпиталь, меня отправляли все дальше и дальше в тыл. Так я проехал до Москвы, даже там меня не взял ни один госпиталь. Дальше была Вологда, где повторилась та же история.

В конце концов из всех раненых в поезде остался я один. Н а станции Харовская меня положили в носилки, вынесли на перрон. Раньше на станциях были такие колокола, в который били при отправлении поезда, меня положили под этим колоколом, ударили в него и уехали на фронт за новыми ранеными. Комендант станции посмотрел на меня, сказал: «Ну, что тут поделаешь!», — и определил в госпиталь.

Орден Красной звезды. Фото PRM.ru

Я пролежал в госпитале очень долго, где-то месяцев 7. Наконец меня выписали, и я инвалидом 1 группы явился домой. На гражданке, увидев, что у меня среднее образование, мне порекомендовали идти учиться на учителя. Вот так я через полтора года возвратился домой и поступил в Пермский университет на физико-математический факультет. В 1950 году с отличием закончил университет, поступил в аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию.

Меня часто спрашивают, какие у вас награды. Я отвечаю так: «Самая большая награда, что я остался жив на войне, особенно в прохоровской мясорубке».

Правда, наградить меня успели, но награду я получил уже после войны в 1950 году. В наградном листе к ордену Красной звезды написано: «Заменил первый расчет станкового пулемета, отражая контратаки противника, был дважды ранен и не покинул пулемета, уничтожил более 30 немцев». Это за тот последний бой под Киевом.

Справка:

Георгий Шевцов. Родился в 1925 году в Кунгуре. С 1939 по 1942 год обучался в кунгурском лесотехникуме. 10 января 1943 года добровольцем ушел на фронт. В мае 1944 года был комиссован из-за тяжелого ранения. В 1945 году поступил в Пермский государственный университет на физико-математический факультет. В 1950 году закончил университет с отличием. В 1954 году поступил в аспирантуру, успешно защитил кандидатскую диссертацию. С 1950 по 2000 год проработал в Пермском государственном университете.

Беседовал Максим Риттер



От меня: я рос без отца и дядя Жора мне его в чём-то заменял. Мы ходили с ним на лыжах, летом я жил у него на даче, да и высшую математику в ВУЗе я сдал только благодарая ему!

Legart